Валерий Ковтун US4LEH. Домашняя страница.

 

 

 

 

 

 

  Наша подводная радиоэкспедиция. Часть 8

                               Весёлый вечер у костра

  На остров опустилась тихая ночь. Мы спокойно беседовали, строя планы на завтрашний день, как притихший было Петька начал жаловаться, что у него  сильно разболелась обожженная взорвавшейся зажигалкой,  нога. Тогда Ярослав посоветовал ему сесть на плот и опустить ногу в озеро. Действительно, как только нога очутилась в прохладной воде, на мученическом Петькином лице показалась блаженная улыбка и сразу появился аппетит, вследствие чего он стал требовать, чтобы ему подали чаю и отрезали кусок оставшейся на завтра колбасы. Ярослав налил чая и хотел отправиться в шалаш за колбасой, но Виталий, не такой уж и наивный, начал подозревать, что Петька не иначе как симулирует, заведомо преувеличивая трагедию, дабы выманить последнюю в  запасах экспедиции колбасу.

-          Странно как-то, - сказал Виталий, обращаясь к Ярославу, - что-то раньше я не слышал, чтобы ожоги сушеной колбасой лечили, я вон в детстве палец ожог, так меня не то, чтобы колбасой утешали, а наоборот, отстегали ремнем хорошенько.

-          Это когда? - спросил Ярослав. 

-           Я помню, - ответил я, за Виталия, - мы еще тогда насквозь пропалили магниевой шашкой железную решетку и металлическую крышку в газовой плите, на кухне, что в доме.

Действительно, достались нам как-то, высокотемпературные магниевые шашки для сварки стальных проводов. Они были сантиметра два в высоту и приблизительно полтора в диаметре, с небольшим сквозным  отверстием посередине. Такими шашками пользовались связисты и телефонисты для ремонта оборванных открытых (воздушных) линий связи. Причем зажечь их простыми средствами, спичками или бумагой, было невозможно, поэтому к ним прилагались специальные магниевые спички величиной с палец. Когда горит такая спичка, то разлетаются искры как от электрода во время электросварки.

Спички спалили мы сразу, бросая их с крыши, словно осветительные ракеты, и впоследствии у нас оставались только шашки. Раньше мы пытались зажечь какую-нибудь из них этими спичками, но у нас не получилось, потом спички закончились, а шашек же имелась целая упаковка. Сначала Виталий развёл небольшой костер, и я бросил туда шашку. Однако ветки сгорели, а шашка всё не загоралась. Тогда мне пришла идея нагреть шашку на газовой плите, которая  сулила стопроцентный успех мероприятия. Виталий отметил, что это действительно классная идея и, положив гаечный ключ на решетку, поставил на него шашку и зажег газ. И вот мы стали ждать, с интересом наблюдая, как начинает розоветь, раскаляясь от горящего газа, гаечный ключ. Минут через пять, ключ раскалился докрасна и край поставленной сверху шашки начал заметно краснеть. Еще, секунд через десять, шашка стала плавно разгораться, словно мощная галогенная лампа.  А потом... Ой, что было потом! Она засияла, словно маленький кусочек солнца, ослепительным  ярко-оранжевым светом, и зашипела, расплавляя металл. Так вот, мгновенно расплавив гаечный ключ, она упала на металлическую крышку плиты, и за секунду проплавив её насквозь, беспрепятственно провалилась внутрь, прожигая духовку. Оторопев, мы молча смотрели, не в силах  остановить этот страшный процесс, как за стеклом, в духовке, шипит и сияет злощастная шашка.  Но вот, пройдя сквозь духовку, она вывалилась на пол и, остывая, постепенно темнела. Когда шашка полностью потемнела, превратившись в оплавленный огарок, Виталий, определённо шокированный происходящим, засунул под печку руку, чтобы достать её от туда. Схватился, и как заорёт! Вынул руку и прыгает. Потом побежал к рукомойнику и стал лить на обоженные пальцы воду. Но самое  страшное, когда пришла с работы Виталия мама, достала со шкафа сковородку и... выронила её на пол, увидев внушительную дыру, с черными оплавленными краями, на белой эмалированной крышке... 

-          Но хорошо, - добавил Виталий, выслушав рассказ, - что шашка, падая, не задела  газовую трубу, а немного откатилась вбок, хотя духовка, всё же, была безвозвратно испорчена,  - печально вздохнул он, вспоминая, как ему потом влетело.   

-          Это действительно тяжелый случай, - пробормотал Ярослав, растроганный моим рассказом про обоженные остывающей шашкой пальцы, и, отрезав приличный кусок колбасы, направился к Петьке.

Мы беседовали далее, удобно расположившись вокруг костра, а Петька, быстро уплёв выдуренную колбасу, приятно размышлял о том, что всё же "нет, худа без добра".  Нога у него поутихла и он вернулся к костру, тем более что сидеть на плоту было зябковато. Подсев поближе к освещению, показал ногу, которую Ярослав в месте ожога обложил мокрыми листьями подорожника, аккуратно перевязав ёё тряпкой.

Неожиданно зазвучала оставленная на дежурном приёме "Недра". Это подключился Генка на 29.600. Выслушав нашу сводку новостей, сообщил, что работает на подвешенный между деревьями десяточный диполь. Слышно вполне удовлетворительно, так что канал оперативной связи с посёлком, можно было считать налаженным.

-          Очень хорошо, всё же, - говорил Генка,  что-то жуя перед микрофоном, - что вы уже нашли трансивер, потому что я собираюсь утром накачать лодку и прибыть к вам за аккумулятором, чтобы он не простаивал разряженный. Ну, а за одно вытянем с трансивера ЭМФ, и я свезу его дядьке Кольке, так оно лучше будет.   

-          - Конечно лучше, - согласился я, и спросил, как рано он будет отправляться.

-           Не сильно рано, - ответил Генка, - делов много, да еще и скандальный дед напирает, совсем уже обалдел среди своих кур, гусей и свиней; всё бегает, компенсацию за сарай требует: говорит, что у него половина курей сгорело. Брешет гад, я знаю, они только задохнулись, и он успел их из сарая повыволакивать. Что народ дурите, говорю, как это тогда ваша бабка на базаре дохлых кур продаёт? По закону продавать можно только конкретно убиенную птицу или скотину, а если она по иной причине копыта отбросила, так это уже выходит подсудное дело, потому что доподлинно неизвестно, сколько она пробыла в неживом состоянии, покуда её окончательно не распотрошили. Может быть там уже трупные яды стали выделяться. "Я тебе, хлоп, покажу трупные яды!" - выругался дед, но дальше наезжать не стал, сплюнул у калитки и убрался к чёрту, тем более что это не он мне покажет "трупные яды", а я ему еще покажу, как мои антенны обрывать!

-           Да, видно тебе скучать не приходиться, - ответил я, Генке. - Тут Виталя просит, чтобы ты утром заскочил к нему домой и поспрашивал отчима за Петькины старые очки, они хотя и поломанные, но всё-таки лучше чем ничего, а то Петька пристаёт, что надо нырять и за его очками, говорит, достали своё барахло, а предметы физиологической необходимости под водой остались.

-           Хорошо, заскочу.

-           Пообещал Генка и мы распрощались до утра.

-           Беспардонный ты, Петька, - заметил Ярослав, подбрасывая дрова, - главное сам лодку утопил, а потом пристаёт, чтобы ныряли за его очками.

-          Да не топил я, - смело оправдывался Петька, - наоборот спасал.

-          Это как же? - не выдержал такого вероломства Виталий.

-          Значит так, - стал нагло врать Петька, - сижу я и вижу: сосок на лодке плохо склеенный, и к тому же на солнце греется. Дай, думаю, проверю, не пропускает - ли. Приложил руку, и чувствую - шипит. Чем дальше, тем сильнее. Тогда я его схватил и зажал рукой, чтобы не пропускал. И только хотел сказать, что он аварийный, как вдруг от туда как бахнет! Я конечно испугался...

-          И что ты всё, Петька, брешешь! - перебил его Виталий, зло плюнул в костёр, как раз возле Петьки, и не в силах слушать дальше отошел в кусты облегчиться.

-          А я вот, думаю, - задумчиво проговорил Ярослав, - вегетарианцы не такие уж и странные люди, пожалуй, поумнее некоторых будут.  Прав Генка - дурят нашего всеядного брата, безжалостно дурят. Действительно, откуда я знаю,  когда эта курица, которую бабка на базаре продаёт, копыта отбросила? Может быть, она долго болела и сдохла от какой-нибудь куриной слепоты? Или вот, что еще хуже, кабан. Если курицу, скрипя сердцем, и можно выбросить, то кабана, определённо, никак нельзя. Живёт такой кабан в сарае и жрёт как мерин, только и будешь, что на одни помои работать. Жрёт-жрёт, а потом вдруг возьмёт, через пару лет, и нагло сдохнет, например от  врождённой болезни или иной скрытой патологии. Вечером сдохнет, а утром зайдёт хозяин в сарай, а его любимый кабанчик в углу окочурился, и мухи по нему ползают...

Тут Петька подорвался и побежал в кусты, было слышно как его стошнило. Однако Ярослав, увлечённый нитью логических рассуждений и психологического анализа, продолжал рассказывать дальше.

    - Так вот, - продолжал он, отложив бутерброд в сторону, - мечется злой хозяин по сараю и волосы с досады рвёт, но что поделаешь, кабан уже закостенел. Тогда приходит ему в голову спасительная мысль: чтобы добро не пропадало, перекрутить его на колбасы...

   Тут мы снова услышали как Петьку, который недавно слопал добрячий кусок колбасы, сильно тошнит в кустах. Но, психологически устойчивый Ярослав, безжалостно продолжал дальше: "...Или, что еще будет обидней, кнур. Держат такого кнура и деньги зарабатывают, оплодотворяя различных свиноматок. И чем дольше он живёт, тем матёрей становится и, следовательно, больше свиноматок сможет обработать за один раз, а это, соответственно, и экономия горючего топлива, и престиж среди конкурентов в качестве наиболее мощного производителя. Но, как известно, согласно законам космоса, прогресс в материальной природе не бесконечен. Материя рождается, растёт, благоухает, так сказать в расцвете сил, а  потом тормозится, стареет, деградирует и умирает..." - философствовал Ярослав, задумчиво разглядывая звёзды. - Потом, производитель изнашивается и начинает стареть, - сделал Ярослав логический вывод, - и так или иначе, а надо кнура резать. А кнур не меньше килограмм сто пятьдесят будет. Жалко хозяину такое добро собакам скармливать или продавать за бесценок, вот и свезёт его на базар и уступит чуть дешевле. Причем жертвой могут стать бедные студенты... - почему-то решил Ярослав, как будто обыкновенный гражданин, высмотрев недорогое и хорошее на вид сало, не может стать жертвой подлого обмана.

-          То-то я смотрю, что это у нас в общаге часто кнурятиной воняет, - заметил Виталий, умиротворённый после удачного посещения сортира (во время процедуры его не укусил ни один комар).

-          А я и говорю, - продолжал ход логической мысли, Ярослав, - наиболее часто попадаются студенты. Бабки, они хитрые, матёрые, имеют глаз намётанный - не то, что наивный студент. Студент - он простой как двери. В то время, когда бабки тщательно щупают и осматривают подозрительное сало, голодный студент, увидев большой и дешевый кусок, сразу кидается, словно муха на мёд. Расплата наступает позже - когда начинает его жарить. Но что делать, жрать то охота. Вот и мучаются студенты, закусывая вонючим салом, - закончил Ярослав свои психологические наблюдения.                

Петька уже вылез из кустов и теперь тихо сидел, печально уставившись на тлеющий с краю костра, пенёк. Психологически неустойчивый, он, услышав поучительную лекцию Ярослава о жертвах мясоедства, вырвал всю съеденную за последние несколько часов колбасу и теперь сидел с такой кислой миной, будто бы он разжевал жука-вонючку, случайно прилипшего на бутерброд с маслом. 

-          Следовательно, лучше покупать колбасу в магазине, - сделал еще один логический вывод, Ярослав.

-           А ты думаешь, государственные колбасы такие безупречные? - сказал я, - там, конечно, мясо проверяют, но вот потом, в цехах, воруют сильно - и состав уже не тот, и бумаги в колбасе оказывается много. Я  как раз помню случай, мне один знакомый мужик рассказывал, они тогда с корешом на колбасном заводе работали.

"...Работали мы на колбасном заводе, - рассказывал он, - и определили нас в цех по переработке всяческой требухи, но выделывалось там и коровье вымя. Хотя работа и паскудная, зато, негде правды деть, накрасть можно много. Конечно, сильно в сумку много не наберёшь, а мой кореш  был жадный, вот и напхал полные штаны коровьего вымени и пошли мы на проходную. Идём, а он так осторожно ноги переставляет. Короче, прошли нормально, сели в трамвай, а там и до дома минута ходьбы. Кореш сел у окна, а мне места не хватило, стал я неподалёку. Едем значит, а рядом с корешом женщина сидит, лет эдак 40-45, интеллигентной наружности, в очках. Проехали пару остановок, и женщина  почему-то забеспокоилась, ерзает по сиденью, всё на кореша поглядывает. И минуты через три ему говорит: "мужчина, у вас там непорядок".

-          Почему непорядок? - удивился кореш, - я всегда так езжу, - добавил он, решив, что это замечание по поводу снятых на время езды, чтобы не потели ноги, туфель. Еще через минуту она говорит:

-          Извините, я, конечно, понимаю особенности строения мужского организма и функционирования его органов, - проговорила она, поглядывая на ширинку, которая у кореша лопнула и от туда демонстративно торчал розовый кончик коровьего вымени, - но я вас всё же, настоятельно прошу прекратить это безобразие! Тут кореш понял, извинился и запихнул вымя обратно в штаны. Но на  этом история не закончилась. Через пол минуты женщина опять возмущается, обзывая кореша наглым извращенцем.

-          Чёрт, достала уже! - подумал он, достав из кармана большой раскладной нож, которым часто разрезал мясо, если оно плохо укладывалось в штаны.

-          Ой! - вскрикнула женщина, когда кореш раскрыл остро оточенное лезвие и испуганно уставилась на нож.

-          Ерунда! У меня их много, - сказал кореш, обернувшись к женщине, потом потянул торчащее из лопнувшей ширинки вымя и ловким движением ножа отрезал его у основания, затем на глазах совершенно шокированной женщины ловко выбросил вымя в открытое окно трамвая. Довольный, сложил нож и поправил ширинку.

-          Ну вот, теперь порядок! - обратился он к женщине, улыбаясь, однако та уже лежала без чувств в глубоком обморочном состоянии..."

Тут мои друзья как начали смеяться! Даже Петька рассмеялся до слёз, не говоря уже про Ярослава, который от смеха упал с пенька, на котором сидел, попивая чаёк, и теперь катался в траве, хватаясь за живот. Виталий сидел и откашливался, так как подавился бутербродом или захлебнулся чаем, а может и то, и другое вместе.  

-          Ха-ха! - прохрипел Ярослав, отдышавшись, - ну и весёлый у нас вечер! Чем дальше - тем веселее. И где это ты, Валерка, такие истории выдираешь?

-          Из жизни, дружище, из жизни, - ответил я, довольный, что так во время вспомнил эту чудесную историю.

-          Это да, - подтвердил Виталий, снова поставив чайник на огонь - в жизни многое чего случается, если не с тобой так с другими. Правда, еще надо уметь рассказать. Это нам, радистам, хорошо: привыкли перед микрофоном трепаться, а другой и рад бы, да не получается. Вот учился у нас в школе Валька  Сафонов. Прилежный такой был, классный журнал носил, ему его доверили как ценный школьный документ, тем более никто и не хотел тягаться с этим журналом, но зато все просили посмотреть там свои и чужие оценки. Но, в общем, я вспомнил эту историю потому, что директриса наша, из-за него, тоже в крутой обморок упала, как та женщина в трамвае.

  Как я уже говорил, был Валька очень прилежный. Поэтому ему, как члену совета отряда, и поручили самую нудную общественную работу - читать политинформацию.

-          Какая гадость! - сплюнул Ярослав через плечо.

-          Какая гадость эта заливная политинформация! - уточнил я, в свою очередь.

-          Да, заливать тогда были горазды, - согласился Виталий, и продолжил:

"Сначала политинформацию в каждом классе читали отдельно. А потом учеников стало больше, ввели две смены и времени задерживаться после уроков, не хватало. Тогда директриса дала задание нашему радиокружку починить проводку и наладить школьный радиоузел. Делать нечего и мы всю неделю лазили после уроков, тянули провода. В итоге директриса осталась очень довольна, так как теперь политинформация читалась централизовано, утром и вечером, а  главное - каждый день и много, потому что занятые классные кабинеты теперь не были препятствием  для такого важного дела. А именно все те, чьи классы оказывались занятыми, сгонялись в актовый зал, и там целый час сидели и слушали "газету, читаемую в Москве". Поэтому нас все матюкали, говорили: "нахрена вы сделали этот брехунец, сиди теперь после уроков, раньше было раз в неделю, а теперь через день достаёт!". Но, конечно, самое хуже было Вальке Сафонову - ему и поручили готовить и читать эту политинформацию. Приходил он на радиоузел, обкладывался газетами и обводил карандашом то, что читать будет. А когда читал, то очень волновался перед микрофоном, у него даже пот на лбу выступал и уши краснели. Тогда мы решили ему помочь, потому что Валька часто рассказывал планы, подслушанные в учительской - когда намечается контрольная, родительское собрание и т.п., чтобы  знать наверняка, когда начинать болеть и симулировать.  В общем, читал он только передовицу, это минут 5-10, а потом ставил фонограмму. Своего рода "читал под фанеру", всё равно никто не обращал внимания, что это там  грузят, слышно как что-то рассказывают и достаточно. Кто был побогаче - плеер слушал, другие "домашки" решали или беседовали потихоньку. Сначала Валька надиктовывал  сам, а потом надоело, и он нам решал алгебру и химию, а мы ему аж две кассеты надиктовали, где-то на неделю вперёд, всяких политических статей из газет и журналов. В итоге  все  остались довольны: Валька почитает передовицу, а потом ставит кассету и удобно укладывается  на стульях спать, благо в радиоузле никого нет и стульев полно. Сначала там сидел один из нас (занимающихся в радиокружке и обслуживающих усилитель), но потом он сам научился включать и выключать усилитель, микрофон, магнитофон и пульт. А у нас же, не было проблем с домашними заданиями.  Но вот однажды, как это часто случается, наступил день, когда закончилась эта замечательная "шара". 

Как сейчас помню: было это в дождливую осеннюю пятницу, и очень хотелось спать под стук падающих капель.   И вот, первая смена уже закончилась, а вторая, наша, еще не началась, но мы по указанию классной руководительницы, приходили в школу на сорок минут раньше, чтобы попасть на эту дурацкую политинформацию. Правда, политинформация проводилась всё же не каждый день, но по пятницам была обязательно, и директриса всегда проверяла, сколько человек из каждого класса присутствует на этом мероприятии,  записывая в чёрный список тех, кого нет в зале. А так как была пятница и все знали, что директриса сегодня обязательно припрётся, то все классные руководители из кожи вон лезли, чтобы никто не пропускал, тем более что им доплачивали за внеурочную работу. Собрались мы в актовом зале, пришла директриса, почитала нам всякие школьные объявления, потом собрала учителей, сказала им что-то и ушла, а учителя взволновано засуетились, постоянно орали, что б мы сидели тихо и не орали. Потом ожил десятиватный динамик, подвешенный на стенке, и спустя минуту мы уже слушали, как Валька читает газеты. Нам сразу слышно было, что это фанера. То-то дрыхнет уже, думаю.  Далее пошла наша запись: "группа  радиоузла подготовила сводки достижений... и т. д.". И так минут сорок, сидим, зеваем, а кто и глаза закрыл, муть страшная. Эх, думаю, сейчас кассета кончится и на уроки пойдём, жалко, ведь так хорошо дремать начал, вот Вальке на радиоузле спать хорошо!  Как вдруг открываются двери, опять заходит директриса, а с нею какая-то комиссия, видимо с района. Заходит комиссия, все сразу притихли, только динамик и слышно.

-          А здесь мы, не менее двух раз в неделю, проводим подробную политинформацию, - сказала директриса, обращаясь к толстому мужику, с кожаным портфелем и в очках.

-          Так-так, очень хорошо, - пробормотал тот, записывая что-то в блокнотик. И довольная директриса продолжила:

-           По инициативе нашего педколлектива и творческими силами технически одарённых учеников школы, был создан этот радиоузел, где учащиеся, осознавая важность информационного контекста в стране, с увлечением изучают основные направления политики партии, с целью освещения результатов коммунистического труда в экономике и в производстве, в народном хозяйстве, культуре и быте советского человека; помогая младшим ученикам донести до понимания определённую суть правильного процесса роста сознания, повышение культурного уровня.... И вдруг, как гром среди ясного неба, из громкоговорителя раздаётся хрипловатый голос Вили Токарева:

          Небоскрёб, небоскрёб, а я маленький  такой,

          То мне страшно, то мне грустно, то теряю свой покой.

          Перепуганы до смерти все большие города,

          Не гуляют в них попарно люди ночью никогда...

- Это что за безобразие! - закричала директриса нервным голосом, подбегая к молодой учительнице, которой поручили провести сегодняшнее мероприятие и встретить комиссию. Комиссия с удивлением и почему-то с нескрываемым интересом наблюдала, как злая директриса неистово подпрыгивает,  пытаясь сбить указкой подвешенный высоко на стене, чтобы не достали ученики (и не сломали), мощный громкоговоритель. Однако громкоговоритель продолжал:

         То гляди тебя ограбят, то гляди тебя убьют,

         Похоронят как собаку и молитву не споют...

Наконец директрисе удалось прорвать указкой защитную ткань и повредить диффузор, поэтому динамик на время замолчал. Тут подбежал ученик со стулом, и немедленно, по приказу директрисы, полез снимать поврежденный громкоговоритель. Но стоило его только тронуть, как динамик снова, с большими нелинейными искажениями, прохрипел:

        Очень часто, очень часто задаю себе вопрос,

        Для чего не понимаю, чёрт меня сюда принёс...

А потом шло издевательское: "Ха-ха ха, ха-ха-ха!". В общем, кто слышал эту песню, тот оценит всю прелесть ситуации. 

- Ну что же, очень, очень хорошо! - мило проговорил толстый дядька с кожаным портфелем. - Вы, Нина Павловна, - продолжал он, обращаясь к директрисе, - наверное полагаете, что комиссия не в состоянии выявлять нарушения воспитательного процесса? Устраиваете здесь показуху, спектакль, а за кулисами происходит бесконтрольная деморализация, падение нравов и подрыв дисциплины, из чего следует, что из вашей школы некоторым ученикам светит один путь - в колонию строгого режима или на скамью подсудимых. Но прежде на скамью подсудимых ... тут директриса не выдержала и сильно побледневшая рухнула на грязный затоптанный стул, рядом с порванным динамиком на полу. 

Как оказалось, Валька, действительно почитав с минуту передовицу,  запустил кассету и улёгся на стулья подремать, убаюканный ровным осенним дождиком за окном. И всё бы ничего - кассета закончилась, политинформация тоже, но по роковому стечению обстоятельств она была записана не до конца, а на ней раньше находилась не просто музыка, а популярные, как и всё запретное в то время, песни Вили Токарева. Ну, и видимо уставшая,  вымотанная беготнёй и комиссией директриса, не выдержав такого потрясения, упала в глубокий обморок. Может даже еще и более глубокий, чем та женщина в трамвае, на глазах у которой мужик отрезал себе вымя.... Потом её минут десять откачивали, чтобы пришла в чувство". 

-          Да, потом нам здорово влетело, - мечтательно заявил Ярослав, приятно улыбаясь. - Вот шумихи то было! Целое следствие устроили, откуда это в школе "блатные" песни и кто их распространяет.

-          Правда, прикольная история, хотя такое может случиться с каждым, - согласился я, насмеявшись. - А ну-ка, Ярослав, подлей-ка мне еще  чаю, пусть остывает, а я, тем временем, расскажу действительно необычную историю про радиолюбительских козлов.

-          Каких козлов? - не понял Виталий.

-          Это про радиохулиганов, что ли? - спросил Петька, который за время пребывания на островке пропитался духом радиолюбительства, хотя и утверждал, что оно уже его достало, на что всегда получал ответ, что он достал нас куда несоизмеримо больше.

-          Зачем же так грубо, - ответил я на Петькино предположение, - иной радиохулиган, чтобы ты знал, Петька, порядочнее некоторых радиолюбителей будет. Бывает, на сто шестьдесят тебя матом так отделают, что уже и сам жалеешь, что не радиохулиган, а то бы как послал..., ну ладно, это к делу не относится, потому что эта история, своего рода, животноводческая. 

-          О, это как про вымя? - заинтересовался Петька.

-          Причем тут вымя? - спросил я, удивляясь Петькиной тупости, - разве у козлов бывает вымя?

-          Ха-ха! - рассмеялся Ярослав, - прямо как в "Бриллиантовой руке": тот говорит "гражданин Козлодоев", а так называемый "гражданин Козлодоев" утверждает, что он не "Козлодоев", а "Козодоев" - это, наверное, потому, что у козлов нет вымени, - пошутил  Ярослав.

-          Это Генка виноват, - сказал Виталий, опять слегка подавившись, - спалил деду сарай с его козлами, тьфу ты, курами, а теперь только и разговоров, что... короче, шашлыков охота!

-          Да-а... шашлычков охота, - согласился Ярослав, почему-то поглаживая живот.

-          Страшно охота! - не отставал Петька.

-          Ну, шашлыков нет, а история про козлов есть, так что если это вас утешит, то могу и рассказать, - предложил я ненавязчивый сервис.

-          А в ней, случайно, никто не околел? - забеспокоился Петька, - а то если там какого-нибудь дохлого козла перекрутят на колбасы или еще что-то сделают - тогда я такое слушать не хочу, лучше в шалаш спать полезу, - решил Петька, вспомнив как его недавно тошнило.

-          Не беспокойся,  это чисто радиолюбительская история, - пообещал я, Петьке.

-          Лучше уж радиолюбительская, - пробормотал Петька, косо поглядывая в сторону Ярослава.           

  История эта произошла с моим товарищем-радиолюбителем. Проживал он в пятиэтажном доме, но, как и многие в посёлке, держал в гараже и сараях многочисленное хозяйство, короче всяческую живность. Были там и куры, и свиньи, нутрии и кроли, а также несколько коз и козёл. И, наконец, у коз появился приплод - три маленьких козлёнка. Но была зима, и козлят, чтобы не застудились, через некоторое время взяли в квартиру, где они и подрастали, обитая на кухне. А на кухне находился, как это часто бывает, радиолюбительский шэк.  Оно и понятно, если любитель телеграфист, то родные еще как-то могут стерпеть свечение шкалы трансивера и скрежет вернерного механизма по ночам, когда все спят, но если работать телефоном, то лучшее, что можно услышать в свой адрес - это фразы в стиле: "снова бормочешь по ночам..., кончай болтать..., опять ночное рандеву..., когда уже сгорит твоя зараза..., всегда мотаешь мои нервы..." и всякое тому подобное.   Поэтому и трансивер UW3DI находился на кухне. Он стоял на столе, рядом - наушники, микрофон и аппаратный  журнал, а   снизу, под столом, лежала педаль TX/RX.   

И вот, воскресным утром, мой товарищ сел послушать "круглый стол" радиолюбителей Харьковской области на 160 метров. Как всегда, собралось человек 50-60, плюс ближайшие области. Было уже часов восемь, все попросыпались и семейные дела требовали участия главы семейства. Тогда он оставил включенным трансивер и вышел в другую комнату, где, занимаясь делами, краем уха  слушал "круглый стол". Утром в квартире суматоха - дети бегают, козлы орут (скачут по квартире и мекают), поэтому мой товарищ  и не заметил, что трансивер уже несколько минут как замолчал.  Потом подумал: "странно, неужели круглый стол так быстро закончился" и направился на кухню. Там он увидел интересную картину - козлята собрались под столом, один стал двумя копытцами на педаль (потому что у них они растут и им нравиться стоять передними ножками чуть повыше), а остальные два стоят рядом и блеют, только и слышно: "ме-е-е, ме-е е е...".

- Ах, вы ж гады, паразиты, твари безмозглые! - заругался мой  товарищ, а микрофон, кстати, был  у него очень чувствительный. - Все собрались под столом, су…и ! - кричал он, на блеющих козлят, - Я вам, падлюкам, покажу, как здесь лазить! Убью, гады! Подошел и турнул их мухобойкой.

Козлята, конечно, разбежались, и тут мой товарищ услышал в переключившийся на приём, как только козлёнок спрыгнул с педали, трансивер:

- Слышал-слышал, но такого, за сколько лет работы в эфире, не слышал, - многозначно проговорил ведущий круглого стола, - ладно, ругаются, но чтобы в микрофон блеяли... да еще и на круглом столе... такого еще никогда не было, - закончил совсем пораженный ведущий.  А потом, как раздаётся в эфире многоголосый хохот... (Сразу видно, что многие используют VOX). Мой товарищ с досады аж выключил трансивер, не дожидаясь чем и когда закончится  этот круглый стол. 

-          Ха, ха, ха! Ой, не могу! - катался по траве, Виталий! - И что, его потом никто не вычислил? - спросил он,  в который раз вытирая набежавшие от смеха,  слёзы.

-          Ну... местные радиолюбители догадались, конечно, - ответил я, немного задумавшись, - но меня, правда, на том круглом столе не было.

-          Эх, жаль, что и меня не было, - сокрушался Ярослав.

-          Еще бы! - добавил я.

  Вдоволь посмеявшись, рассказывая и слушая разнообразные радиолюбительские и просто жизненные истории,  мы, подбросив в костёр еще веток, чтобы он не погас к утру, полезли в шалаш спать, весёлые и довольные, что так весело провели этот тихий и тёплый летний вечер.     

 

             Назад на главную страницу

 

 


Hosted by uCoz